А я помню Сдерот - большой, тёплый. До "Касамов" и сирен. Тогда обстреливали Гуш Катиф. Детские игрушки в крови на полу. И развилку, палестинского гаишника, который больше создавал суеты чем наводил порядок. Свиристел не переставая, форменные брюки чуть не лопались на толстой заднице, казалось, что ещё немного и у усача начнёт свистеть пар из ушей и фуражка начнёт подпрыгивать на круглой голове. Тогда неспокойно было на севере. Войны ждали оттуда и мои однокашники говорили о каком то предсказании об этом. Потом уже случился 11-е сентября и погибший в одной из Башен земляк, из того же сибирского города в котором я прожил много лет. Бабушка пыталась дозвониться знакомому в Нью Джерси, а двоюродная сестра приятелю в Нью Йорк. Её нью-йоркский приятель, как потом выяснилось, работал на Граунд Зиро. А до этого Нью Йорк был для меня связан с одноклассником тёти, который попал в него из Одессы через Италию. То есть после Одессы были горы, а потом Италия и Нью Йорк. Дядя Веня работал в торговле и была какая то история о которой писали в "Литературки" после которой ему пришлось буквально спасаться бегством, а потом работать в Нью Йорке таксистом. Дядя Веня приезжал к нам в Реховот. Был он большой, толстый и весёлый несмотря на тяжёлый диабет, который и его сгубил - сердце подвело. Заезжал и Фима - единственный сын тёти Розы - соседки по дому, которая угощала меня печеньем, но оно было всегда пересушено и подгоревшим. Бабушка сказала, что тётя Роза, когда печёт это печенье, вспоминает своих погибших и пропавших близких и печенье у неё поэтому подгорает. После этого я перестал ныть и мужественно грыз это печенье. Бабушка вспоминала, что тётя Роза всегда кормила своего Фиму на виду у всего двора - на балконе. И маленький Фима сидел, с заложенной за воротник белой салфеткой, важный и толстый на своём стульчике пока гордая и довольная тётя Роза кормила сына с ложечки. Тётя Роза позвонила нам в то памятное ноябрьское воскресенье. Трубку снял я. "Куда вы едете?!" - прокричала тётя Роза. "Там у вас премьеров убивают!!" Почему во множественном числе? Бен Гуриона только ранило и это было давно. Двоюродная сестра недавно ездила в бывший родной город. Немного поснимала для меня и остальных там. В доме почти никого из прежних жильцов не осталось, та часть двора где мы играли в футбол заросла травой - детей в доме тоже мало. Где был книжный магазин - теперь аптека. Пятиэтажка наша выглядит не очень - ободранная, ржавый металл, непонятные трубы... Всё течёт, всё меняется...
|